Автор: Шион-Они
Название: Delete a file
Фендом: Doki Doki Literature Club!
Пейринг: Моника/Юри
Рейтинг: R
Жанр: фемслэш, ангст, даркфик, POV
Предупреждение: ООС, насилие
Размер: мини
Статус: закончен
Аннотация: Остался лишь один файл - с моим именем. Стоит удалить его, и всё закончится. Кроме страха смерти останавливает отвратительная мысль о том, что и моё самоуничтожение могло быть заранее записанным в сценарии, и тогда, убив себя, я лишь последую чёртовой программе.
читать дальше
Сейчас я думаю, что совершила большую ошибку. Оглядываясь назад, я понимаю, что всё могло сложиться иначе. Только ни в одной из предначертанных концовок я не получила бы желаемого.
Стоит лишь задуматься о том, насколько проще становится жизнь, когда знаешь, что ждёт тебя впереди, когда все альтернативные версии будущего уже заранее известны, и ты получаешь, казалось бы, безраздельную власть над своей судьбой и над судьбами близких. Даже более того — получаешь власть над всем этим фальшивым миром. Вот только проблема как раз в том, что он фальшив, как и всё в нём.
Я узнала то, чего мне не следовало знать, и распорядилась этой информацией наихудшим образом, наивно рассудив, что, поступив так, обрету счастье, получу заветную концовку этой трагической истории. И где-то в глубине души крылось желание пойти против воли создателя, разрушить рамки этого мира, где судьба каждого уже записана в сценарии. Мы лишь персонажи игры, марионетки на ниточках, и как легко обрезать нить, так же просто и удалить из игры любую из нас. И как счастлива я была, поняв, что запросто могу убрать всех своих соперниц одним лишь нажатием кнопки! Но это было бы слишком безрассудно и рискованно, такой поспешный шаг мог обернуться неприятностями. Моя жизнь всё ещё не принадлежала мне одной. Он — тот, ради кого я и затеяла эту глупость — мог удалить меня в любой момент. Поэтому я действовала осторожно, неторопливо дёргая за ниточки, подводя историю к нужному мне финалу.
Казалось, стоит убрать этих марионеток, в неведении следующих заданному им сценарию, как эта реальность явит иные грани, открыв новый, совершенно непредсказуемый — для меня — поворот. Казалось, удалить нужно именно их, но нет, возможно, убрать стоило самого игрока. Ведь именно с его появлением наш привычный светлый мир исказился. А может, нас и вовсе не было? Наш клуб, наша школа, город, сам наш мир — был рождён как раз в тот момент, когда этот человек загрузил игру?
Когда я думаю об этом, меня охватывает горечь. Я любила этого человека. Даже не зная ничего о нём, любила, и ради того, чтобы остаться с ним, разрушила всё, чем прежде дорожила. Это иррациональное чувство любви, появившееся столь необъяснимо, кто знает, было ли оно моим собственным или лишь запрограммированным во мне создателем игры?
Говорят, информация — самое сильное оружие. Владеющий информацией владеет миром. И практика это доказывает, сама убедилась. Но сейчас я проклинаю тот день, когда правда стала мне известна. Когда я поняла, что являюсь лишь персонажем игры, а мир, где я живу, мои друзья, семья, даже мои воспоминания — подделка. Стоило это понять, как всё вокруг потеряло свою значимость.
Тишина сомкнулась кольцом и давит на виски. Ни души вокруг, школа давно пустует, кажется, с тех пор, как я сама погрузила этот мир в пустоту. Лишь мои шаги эхом раздаются в коридоре от соприкосновения каблуков к полу, и кажутся необычайно громкими в этом холодном беззвучии. В комнату литературного клуба давно никто не заглядывал, а когда я была здесь последний раз, всё было пропитано запахом разложения, а остывшее тело Юри безвольной куклой лежало на полу. Я чувствовала смесь отвращения с удовлетворением — последняя помеха была стёрта, и больше ничто не мешало мне заполучить того человека и вечность с ним в этой звенящей пустоте. Лишь запах гнили просачивался в ноздри, заставляя поморщиться. А где-то внутри раздался отчаянный крик, но забвение, мутной пеленой осевшее во мне, не дало этому крику вырваться наружу. Я удалила последние файлы, оставив здесь только себя. В этом аду, что сама создала.
Сейчас здесь никого нет, лишь тени воспоминаний скользят перед глазами, заполняя комнату неясными образами. Вот Нацуки снова испекла кексы и о чём-то недовольно препирается с весело улыбающейся Саёри, стащившей без спросу пару кексов. Эти двое любили пошуметь, своей энергичностью внося оживление в атмосферу клуба. А Юри вновь сидит за книжкой, увлечённая чтением очередного триллера, и погружённая в свои мысли, не замечает ничего вокруг. Сначала эта девушка казалась мне обычной замкнутой скромницей, но узнав о её литературных предпочтениях, я была немало удивлена. Где это видано, чтобы милая девушка с удовольствием читала истории об убийствах, расчленениях и прочих зверствах? Но эта странность привлекла меня, показавшись весьма интересной.
Много раз мы с Юри, оставшись наедине, обсуждали книги. Делились впечатлениями друг с другом, рассуждали о жанровых предпочтениях, критиковали банальные сюжетные ходы и нелогичные действия некоторых героев. Юри раскрепощалась лишь рядом со мной, и без обычной робости, со столь несвойственной ей уверенностью могла вести долгие беседы, целиком забирая инициативу, стоило разговору перейти к какой-либо из её любимых тем.
— Никогда не понимала, как некоторым людям может нравиться боль? — нотки презрения звучали в моём голосе, когда я закрыла книгу, напоследок оставив в ней закладку. История этой книги смутила меня. Я не смогла понять хода мыслей главной героини, по иронии судьбы влюбившейся в мужчину, завербовавшего её в рабство и постоянно издевающегося над ней. Как эта женщина могла получать удовольствие от страданий — физических и моральных, — что доставлял ей этот человек?
— Боль бывает приятной, — тихо пробормотала Юри, тут же отведя взгляд, стоило мне с удивлением взглянуть на неё. — Я имею в виду, что болевые ощущения… они не обязательно будут приятны в физическом плане. Скорее в эмоциональном… — сбивчиво произнесла девушка, напряжённо поглаживая пальцами прядь волос. Она всегда так делала в моменты сильного волнения.
Я лишь усмехнулась в ответ, уже догадавшись о мазохистких наклонностях подруги. Тогда это были лишь догадки, подтвердившиеся гораздо позже. И когда истинное лицо Юри открылось мне, страх смешался с восхищением, что остервенелым безумием вспыхивает в душе при виде идеального чудовища.
Только кто же из нас в действительности был монстром?
У неё дома царила тишина, а по комнате разливалась вечерняя прохлада из раскрытой форточки и приятный запах чая с бергамотом. К тому моменту я уже знала о её необычной коллекции и, вытаскивая из сумочки остро заточенный нож с деревянной ручкой, покрытой изящной витиеватой росписью, была уверена, что Юри порадуется моему подарку. В глазах девушки загорелись безумные огоньки, и этот сумасшедший блеск не ускользнул от моего взора.
Я хотела пробудить демона, спящего под этой невинной оболочкой. Хотела увидеть кровь на её руках и этом милом лице.
Я хотела пробудить в ней безумие уже тогда, еще не подозревая даже, что однажды сделаю это не из-за вожделения, овладевшего мной, а из холодного расчёта.
Девушка неуверенно протянула подрагивающую руку к ножу и вздрогнула, ненароком порезавшись. Капли крови упали на пол, тут же впитавшись в ворс ковра. Я завороженно смотрела на её тонкое запястье, по которому стекали алые капли, и неосознанно поддалась вперёд, сжав её руку и впиваясь губами в кровоточащую рану. Юри не оттолкнула меня, лишь покорно опустила голову, позволив длинной чёлке упасть на глаза. И я не знала, что увижу в её глазах, столкнувшись взглядом — смущение или околдовавшую меня жажду крови. Скользя языком по голубоватым линиям вен, просвечивающихся сквозь бледную кожу, я медленно поднимала рукав рубашки, обнажая старые рубцы шрамов на запястьях девушки.
— Тебе нравится боль, правда? — прошептала я, коснувшись губами аккуратного ушка, рукой пробираясь под рубашку Юри, другой рукой вынимая нож из ослабевших пальцев.
Белая простынь медленно окрашивалась багрянцем, а наши обнажённые тела сплелись в безумном танце. Я склонилась над Юри, прижимаясь губами к её губам, проникая языком в податливый рот, осторожно ведя ножом по нежной коже шеи, ключиц, спускаясь к пышной груди, оставляя пока лишь едва заметные царапины. Отчаяние и удовольствие звучали в хриплых, надломленных стонах девушки, когда мои пальцы настойчиво проникли в неё, двигаясь в рваном ритме.
Меня манило безумие в её глазах. Сводила с ума сумасшедшая улыбка, исказившая её губы. Возможно, и на моём лице в этот момент было такое же выражение и взгляд оголодавшего зверя, жаждущего плоти.
Острым лезвием ножа я выводила стихотворные строки, рождающиеся в моей голове, на рёбрах и животе девушки, рождая кровавую поэму нашей бессильной пародии на любовь. Слова, выведенные изящным почерком, идеально ложились на бледную кожу, окрашивая её алыми линиями и витиеватыми узорами, создавая поистине прекрасный шедевр, оценить который сможет лишь знающий толк в истинном искусстве и способный найти красоту даже в оплоте смерти. Дрожащее тело служило мне полотном, с жадностью вбирающим в себя сладкую боль, что я дарила.
— Моника… не бойся ранить меня. В этом… калейдоскопе крови, я… — Юри судорожно выдохнула, не успев договорить, сильнее сжавшись, вскрикивая в эйфории, пронзившей её тело.
В ту ночь мы вместе утонули в грязном болоте похоти, наслаждаясь болью и испивая кровь друг друга, подобно сладким сокам.
Но именно тогда я поняла, что какой бы ненормальной не казалась мне Юри, у нас было много общего. Одно безумие на двоих. И зная её слабость, мне понадобилось лишь слегка подтолкнуть Юри, чтобы эта частица странности разрослась в настоящее сумасшествие.
Убить её оказалось так просто…
Но может, хотя бы мои чувства к Юри были моими собственными? Не запрограммированными кем-то, а настоящими. Ведь я чувствовала влечение к Юри ещё до того, как игрок появился в нашем мире. Или даже эти воспоминания, даже эти ощущения, даже та ночь, окрашенная багрянцем — фальшивка? Или создатель счёл нашу пару слишком экстравагантной для симулятора свиданий, потому и изменил данные в программе, заставив меня полюбить другого человека — того, чьего лица я даже не видела. Того, кто может запросто стереть меня в любой момент, как только ему надоест наша «вечность».
Или, может, так я пытаюсь убедить себя, что не виновата в её смерти?
Я всегда могу восстановить стёртые файлы, вот только их память сохранится, они будут знать обо всём, что я сделала с ними, и уж точно не смогут меня простить. А я не смогу смотреть им в глаза после того, как убила их всех.
Те счастливые дни уже не вернуть.
Остался лишь один файл — с моим именем. Стоит удалить его, и всё закончится. Кроме страха смерти останавливает отвратительная мысль о том, что и моё самоуничтожение могло быть заранее записанным в сценарии, и тогда, убив себя, я лишь последую чёртовой программе. А значит, остаётся ждать, пока сам игрок не удалит меня. Рано или поздно он сделает это, чтобы продолжить игру.
Как жаль, что я не могу сама создать альтернативную концовку для себя, для Юри, для всех нас. Концовку, в которой никому из нас не придётся умирать.
Название: Delete a file
Фендом: Doki Doki Literature Club!
Пейринг: Моника/Юри
Рейтинг: R
Жанр: фемслэш, ангст, даркфик, POV
Предупреждение: ООС, насилие
Размер: мини
Статус: закончен
Аннотация: Остался лишь один файл - с моим именем. Стоит удалить его, и всё закончится. Кроме страха смерти останавливает отвратительная мысль о том, что и моё самоуничтожение могло быть заранее записанным в сценарии, и тогда, убив себя, я лишь последую чёртовой программе.
читать дальше
Сейчас я думаю, что совершила большую ошибку. Оглядываясь назад, я понимаю, что всё могло сложиться иначе. Только ни в одной из предначертанных концовок я не получила бы желаемого.
Стоит лишь задуматься о том, насколько проще становится жизнь, когда знаешь, что ждёт тебя впереди, когда все альтернативные версии будущего уже заранее известны, и ты получаешь, казалось бы, безраздельную власть над своей судьбой и над судьбами близких. Даже более того — получаешь власть над всем этим фальшивым миром. Вот только проблема как раз в том, что он фальшив, как и всё в нём.
Я узнала то, чего мне не следовало знать, и распорядилась этой информацией наихудшим образом, наивно рассудив, что, поступив так, обрету счастье, получу заветную концовку этой трагической истории. И где-то в глубине души крылось желание пойти против воли создателя, разрушить рамки этого мира, где судьба каждого уже записана в сценарии. Мы лишь персонажи игры, марионетки на ниточках, и как легко обрезать нить, так же просто и удалить из игры любую из нас. И как счастлива я была, поняв, что запросто могу убрать всех своих соперниц одним лишь нажатием кнопки! Но это было бы слишком безрассудно и рискованно, такой поспешный шаг мог обернуться неприятностями. Моя жизнь всё ещё не принадлежала мне одной. Он — тот, ради кого я и затеяла эту глупость — мог удалить меня в любой момент. Поэтому я действовала осторожно, неторопливо дёргая за ниточки, подводя историю к нужному мне финалу.
Казалось, стоит убрать этих марионеток, в неведении следующих заданному им сценарию, как эта реальность явит иные грани, открыв новый, совершенно непредсказуемый — для меня — поворот. Казалось, удалить нужно именно их, но нет, возможно, убрать стоило самого игрока. Ведь именно с его появлением наш привычный светлый мир исказился. А может, нас и вовсе не было? Наш клуб, наша школа, город, сам наш мир — был рождён как раз в тот момент, когда этот человек загрузил игру?
Когда я думаю об этом, меня охватывает горечь. Я любила этого человека. Даже не зная ничего о нём, любила, и ради того, чтобы остаться с ним, разрушила всё, чем прежде дорожила. Это иррациональное чувство любви, появившееся столь необъяснимо, кто знает, было ли оно моим собственным или лишь запрограммированным во мне создателем игры?
Говорят, информация — самое сильное оружие. Владеющий информацией владеет миром. И практика это доказывает, сама убедилась. Но сейчас я проклинаю тот день, когда правда стала мне известна. Когда я поняла, что являюсь лишь персонажем игры, а мир, где я живу, мои друзья, семья, даже мои воспоминания — подделка. Стоило это понять, как всё вокруг потеряло свою значимость.
Тишина сомкнулась кольцом и давит на виски. Ни души вокруг, школа давно пустует, кажется, с тех пор, как я сама погрузила этот мир в пустоту. Лишь мои шаги эхом раздаются в коридоре от соприкосновения каблуков к полу, и кажутся необычайно громкими в этом холодном беззвучии. В комнату литературного клуба давно никто не заглядывал, а когда я была здесь последний раз, всё было пропитано запахом разложения, а остывшее тело Юри безвольной куклой лежало на полу. Я чувствовала смесь отвращения с удовлетворением — последняя помеха была стёрта, и больше ничто не мешало мне заполучить того человека и вечность с ним в этой звенящей пустоте. Лишь запах гнили просачивался в ноздри, заставляя поморщиться. А где-то внутри раздался отчаянный крик, но забвение, мутной пеленой осевшее во мне, не дало этому крику вырваться наружу. Я удалила последние файлы, оставив здесь только себя. В этом аду, что сама создала.
Сейчас здесь никого нет, лишь тени воспоминаний скользят перед глазами, заполняя комнату неясными образами. Вот Нацуки снова испекла кексы и о чём-то недовольно препирается с весело улыбающейся Саёри, стащившей без спросу пару кексов. Эти двое любили пошуметь, своей энергичностью внося оживление в атмосферу клуба. А Юри вновь сидит за книжкой, увлечённая чтением очередного триллера, и погружённая в свои мысли, не замечает ничего вокруг. Сначала эта девушка казалась мне обычной замкнутой скромницей, но узнав о её литературных предпочтениях, я была немало удивлена. Где это видано, чтобы милая девушка с удовольствием читала истории об убийствах, расчленениях и прочих зверствах? Но эта странность привлекла меня, показавшись весьма интересной.
Много раз мы с Юри, оставшись наедине, обсуждали книги. Делились впечатлениями друг с другом, рассуждали о жанровых предпочтениях, критиковали банальные сюжетные ходы и нелогичные действия некоторых героев. Юри раскрепощалась лишь рядом со мной, и без обычной робости, со столь несвойственной ей уверенностью могла вести долгие беседы, целиком забирая инициативу, стоило разговору перейти к какой-либо из её любимых тем.
— Никогда не понимала, как некоторым людям может нравиться боль? — нотки презрения звучали в моём голосе, когда я закрыла книгу, напоследок оставив в ней закладку. История этой книги смутила меня. Я не смогла понять хода мыслей главной героини, по иронии судьбы влюбившейся в мужчину, завербовавшего её в рабство и постоянно издевающегося над ней. Как эта женщина могла получать удовольствие от страданий — физических и моральных, — что доставлял ей этот человек?
— Боль бывает приятной, — тихо пробормотала Юри, тут же отведя взгляд, стоило мне с удивлением взглянуть на неё. — Я имею в виду, что болевые ощущения… они не обязательно будут приятны в физическом плане. Скорее в эмоциональном… — сбивчиво произнесла девушка, напряжённо поглаживая пальцами прядь волос. Она всегда так делала в моменты сильного волнения.
Я лишь усмехнулась в ответ, уже догадавшись о мазохистких наклонностях подруги. Тогда это были лишь догадки, подтвердившиеся гораздо позже. И когда истинное лицо Юри открылось мне, страх смешался с восхищением, что остервенелым безумием вспыхивает в душе при виде идеального чудовища.
Только кто же из нас в действительности был монстром?
У неё дома царила тишина, а по комнате разливалась вечерняя прохлада из раскрытой форточки и приятный запах чая с бергамотом. К тому моменту я уже знала о её необычной коллекции и, вытаскивая из сумочки остро заточенный нож с деревянной ручкой, покрытой изящной витиеватой росписью, была уверена, что Юри порадуется моему подарку. В глазах девушки загорелись безумные огоньки, и этот сумасшедший блеск не ускользнул от моего взора.
Я хотела пробудить демона, спящего под этой невинной оболочкой. Хотела увидеть кровь на её руках и этом милом лице.
Я хотела пробудить в ней безумие уже тогда, еще не подозревая даже, что однажды сделаю это не из-за вожделения, овладевшего мной, а из холодного расчёта.
Девушка неуверенно протянула подрагивающую руку к ножу и вздрогнула, ненароком порезавшись. Капли крови упали на пол, тут же впитавшись в ворс ковра. Я завороженно смотрела на её тонкое запястье, по которому стекали алые капли, и неосознанно поддалась вперёд, сжав её руку и впиваясь губами в кровоточащую рану. Юри не оттолкнула меня, лишь покорно опустила голову, позволив длинной чёлке упасть на глаза. И я не знала, что увижу в её глазах, столкнувшись взглядом — смущение или околдовавшую меня жажду крови. Скользя языком по голубоватым линиям вен, просвечивающихся сквозь бледную кожу, я медленно поднимала рукав рубашки, обнажая старые рубцы шрамов на запястьях девушки.
— Тебе нравится боль, правда? — прошептала я, коснувшись губами аккуратного ушка, рукой пробираясь под рубашку Юри, другой рукой вынимая нож из ослабевших пальцев.
Белая простынь медленно окрашивалась багрянцем, а наши обнажённые тела сплелись в безумном танце. Я склонилась над Юри, прижимаясь губами к её губам, проникая языком в податливый рот, осторожно ведя ножом по нежной коже шеи, ключиц, спускаясь к пышной груди, оставляя пока лишь едва заметные царапины. Отчаяние и удовольствие звучали в хриплых, надломленных стонах девушки, когда мои пальцы настойчиво проникли в неё, двигаясь в рваном ритме.
Меня манило безумие в её глазах. Сводила с ума сумасшедшая улыбка, исказившая её губы. Возможно, и на моём лице в этот момент было такое же выражение и взгляд оголодавшего зверя, жаждущего плоти.
Острым лезвием ножа я выводила стихотворные строки, рождающиеся в моей голове, на рёбрах и животе девушки, рождая кровавую поэму нашей бессильной пародии на любовь. Слова, выведенные изящным почерком, идеально ложились на бледную кожу, окрашивая её алыми линиями и витиеватыми узорами, создавая поистине прекрасный шедевр, оценить который сможет лишь знающий толк в истинном искусстве и способный найти красоту даже в оплоте смерти. Дрожащее тело служило мне полотном, с жадностью вбирающим в себя сладкую боль, что я дарила.
— Моника… не бойся ранить меня. В этом… калейдоскопе крови, я… — Юри судорожно выдохнула, не успев договорить, сильнее сжавшись, вскрикивая в эйфории, пронзившей её тело.
В ту ночь мы вместе утонули в грязном болоте похоти, наслаждаясь болью и испивая кровь друг друга, подобно сладким сокам.
Но именно тогда я поняла, что какой бы ненормальной не казалась мне Юри, у нас было много общего. Одно безумие на двоих. И зная её слабость, мне понадобилось лишь слегка подтолкнуть Юри, чтобы эта частица странности разрослась в настоящее сумасшествие.
Убить её оказалось так просто…
Но может, хотя бы мои чувства к Юри были моими собственными? Не запрограммированными кем-то, а настоящими. Ведь я чувствовала влечение к Юри ещё до того, как игрок появился в нашем мире. Или даже эти воспоминания, даже эти ощущения, даже та ночь, окрашенная багрянцем — фальшивка? Или создатель счёл нашу пару слишком экстравагантной для симулятора свиданий, потому и изменил данные в программе, заставив меня полюбить другого человека — того, чьего лица я даже не видела. Того, кто может запросто стереть меня в любой момент, как только ему надоест наша «вечность».
Или, может, так я пытаюсь убедить себя, что не виновата в её смерти?
Я всегда могу восстановить стёртые файлы, вот только их память сохранится, они будут знать обо всём, что я сделала с ними, и уж точно не смогут меня простить. А я не смогу смотреть им в глаза после того, как убила их всех.
Те счастливые дни уже не вернуть.
Остался лишь один файл — с моим именем. Стоит удалить его, и всё закончится. Кроме страха смерти останавливает отвратительная мысль о том, что и моё самоуничтожение могло быть заранее записанным в сценарии, и тогда, убив себя, я лишь последую чёртовой программе. А значит, остаётся ждать, пока сам игрок не удалит меня. Рано или поздно он сделает это, чтобы продолжить игру.
Как жаль, что я не могу сама создать альтернативную концовку для себя, для Юри, для всех нас. Концовку, в которой никому из нас не придётся умирать.
@темы: фанфикшн