Название: Заклятый друг
Автор: Шион-Они
Фендом: Saya no Uta
Пейринг: Коджи Тоно/Фуминори Сакисакэ
Рейтинг: NC 17
Жанр: Слэш, Драма, Даркфик
Предупреждение: Смерть основного персонажа, ООС, Насилие, Изнасилование, Кинк, Смена сущности, Элементы гета
Размер: Мини, 7 страниц, 1 часть
Статус: закончен
Описание: Безудержный гнев смешался с похотью, подавляемой на протяжении долгого времени, и сейчас, возможно, был лучший и единственный шанс выпустить эти чувства наружу и осуществить своё давнее порочное желание, а также заставить Фуминори ответить за всё, что он натворил. Да, верно, это будет всего лишь наказанием, ведь его заклятый друг заслужил такое обращение своими непростительными действиями.
читать дальшеЕсть рамки, за которые людям недозволенно переходить. Общество создало нормы, благодаря которым может поддерживаться порядок, и эти нормы нельзя нарушать, иначе весь мир захлестнёт хаос. По крайней мере, Тоно Коджи всегда придерживался таких взглядов.
Добропорядочный гражданин. Примерный студент. Верный друг. Такие привычные и вместе с тем сковывающие роли.
Он понял, что перешёл черту, уже когда осознал свои чувства, лишь самоконтролем спасая себя от непоправимой ошибки. Гомосексуализм всегда осуждался обществом, и если бы люди узнали о его влечении к своему лучшему другу, это нанесло бы ощутимый ущерб его репутации и могло разом перечеркнуть прежде размеренную, почти лишённую забот жизнь. Лучшим способом уберечь своё спокойствие, было найти девушку и избавиться от мешающей влюблённости, что он и сделал, вернув свою жизнь в прежнее русло.
Влечение к Фуминори было неправильным, недопустимым чувством, от которого Тоно с трудом избавился. Но парень продолжал вносить штрихи ненормальности в жизнь Коджи, словно намеренно подтачивая его изнутри. И неожиданные перемены в поведении Фуминори после его выписки из больницы, приводили Коджи в смятение и растерянность. Его отчуждение, леденящий душу холод, такая внезапная, явная ненависть не только к друзьям, но и, словно бы, ко всем людям. Этот парень казался пугающим незнакомцем, натянувшим личину его лучшего друга.
Тоно не хотел признавать, но и не мог отделаться от подозрения, что и внезапное исчезновение Оми могло быть как-то связано с Фуминори. Раньше подобные предположения показались бы ему полной нелепицей и он лишь посмеялся бы над собой, но после увиденного в доме Оюгая, все события складывались перед ним в непонятную, но тревожную мозаику, в которой его некогда лучший друг был главной деталью.
Но зачем Сакисакэ позвал его в это уединённое место в горах? Он действительно рассчитывал встретиться в этой горной хижине с профессором Оюгаем или же у поездки была совсем другая причина? «Оно далеко от любопытных глаз» — вспомнились ему слова Фуминори. Что-то подсказывало Коджи, что он зря согласился поехать сюда, и стоило вспомнить таинственную улыбку Фуминори, как неясная тревога всё сильнее просачивалась в сердце, вызывая желание тут же сесть за руль своего аккорда и покинуть это место. Лишь приобретённая с годами выдержка не позволяла ему пойти на этот шаг. Только ради предосторожности он оставил на автоответчике доктора Тамбо сообщение о своём местонахождении, хоть и не особо доверял этой женщине.
Фуминори холодно ухмыльнулся, крепко сжимая в ладони рукоять ножа. Это заброшенное место было идеальным для убийства и захоронения трупа. Маловероятно, что кто-то станет искать здесь окоченевшее тело Коджи. И хотя парень не представлял большой угрозы, Фуминори не мог оставить его в живых. От свидетелей принято избавляться, как и от любой помехи, грозящей из мелочи перерасти в серьёзную проблему. Он должен был защитить Сайю.
Как иронично в один миг лишиться всего, чем прежде дорожил. Моменты прошлого проносились перед глазами, как кадры из кинофильма, и сейчас казались чем-то нереальным, оставленным в той, другой жизни. Счастливой жизни, где были друзья, семья и нормальный мир, а не этот, источающий смрад гниющего мяса, ныне ежедневно предстающий перед ним.
Всё вокруг покрыто кусками гнилой плоти и подобием внутренних органов, словно бы сама реальность стала вывернутым наизнанку телом какого-то дохлого существа. Но человек чертовски живучее создание, ко всему может приспособиться при желании, даже к такой тошнотворной картине, напоминающей шизофреническое видение безумца.
Если бы не встреча с Сайей, он покончил бы с собой ещё в больнице, ещё когда впервые увидел мир, где теперь ему предстояло выживать. Только благодаря Сайе ему удалось смириться со всеми потерями. Только Сайя осталась с ним на руинах утраченного мира, и потеряв её, он действительно лишился бы всего.
Как странно, в прошлом он и подумать не мог, что когда-нибудь всерьёз решит убить своего лучшего друга, но сейчас, видя перед собой уродливого вонючего монстра, склонившегося над колодцем и издающего будоражащие кровь звуки, разговаривая с кем-то по телефону, Фуминори не чувствовал угрызений совести и не жалел о своём решении.
Отвлечённый разговором, Тоно не услышал, как Фуминори подошёл к нему, и был застигнут врасплох, когда парень, стиснув его руки за спиной, подтащил его ближе к колодцу и попытался столкнуть вниз. И хоть Сакисакэ уступал Коджи в физической силе, но движимый сумасшедшей решимостью, почти смог осуществить задуманное. Если бы Коджи вовремя не оттолкнул его, ловко развернувшись и ударив парня коленом в живот, то уже лежал бы на дне грязного колодца, встречая медленную гибель.
Фуминори опустился на колени, тяжело дыша, прижимая руки к ноющему от боли животу. Он догадывался, что избавиться от Коджи будет непросто и готовился к такому повороту событий, и всё же успел забыть силу ударов своего давнего друга.
— Как это понимать? — холодно процедил Тоно. — Ты что, пытался убить меня? — спрашивать о чём-то столь очевидном было глупо, но даже не смотря на все последние события, Коджи не мог поверить, что человек, с которым он в прошлом делил все беды и радости, которому безоговорочно доверял, попытается забрать его жизнь. Это было больше, чем предательство. Но даже у подобной жестокости должны были иметься причины, и он лишь хотел понять их, понять, что движет человеком, которого он когда-то любил, презирая себя за это чувство.
Коджи едва успел отскочить, когда прямо перед его лицом промелькнуло лезвие ножа, слегка задев щёку. Лишь ледяная ярость отражалась в глазах Сакисакэ, устремлённых к нему.
— Почему? — спросил Тоно, не отводя взгляда, чувствуя как к горлу подступает ком. Тревога сама собой отступила, уступив место горечи.
— Тебе нужна причина, чтобы умереть? — усмехнулся Фуминори, вновь нападая.
Каждая его атака была наполнена неудержимой ненавистью, как если бы парень видел перед собой не лучшего друга, а какое-то чудовище. Впрочем, так оно и было.
Друзья остались в мире, в который он уже не мог вернуться, перейдя за грань допустимого, избрав для себя замкнутую реальность, где есть место лишь для двоих. И существование Коджи несло угрозу той хрупкой нити надежды, оставшейся у Сакисакэ.
И когда Коджи выбил нож из его руки и повалил парня на промёрзшую землю, покрытую снегом, а сам склонился над уставшим противником, приставив лезвие к его горлу, и крепко придавливая своим весом, Фуминори лишь в ярости сжал зубы, едва сдерживая нарастающую панику. Уродливое чудовище, источая вонь, напоминающую смесь протухшей рыбы и гнилых кишок, нависло над ним, и его тяжёлая липкая масса испускала какое-то склизкое вещество, пропитывающее одежду парня.
На миг Коджи растерялся, заметив невероятный ужас в глазах заклятого друга. Этот взгляд, такой знакомый ещё с того дня, когда он впервые встретился с Фуминори в больнице после той злополучной аварии, унесшей жизнь его семьи. Если б Тоно мог понять этот взгляд. Если б мог увидеть всё его глазами. Но в этом случае он неминуемо лишился бы рассудка.
Все мысли смешались в водовороте, оставляя лишь опустошающий гнев.
Фуминори пытался убить его, и непременно сделал бы это. Возможно, Оми уже не было в живых, а Йо грозила страшная опасность. И всё по вине этого человека, судорожно дёргающегося под его телом в попытках вырваться. По вине человека, на протяжении многих лет не выходящего из его мыслей, из этих отвратительных грёз, приходящих в виде ночных кошмаров, от которых он просыпался со стояком, проклиная себя за желания, выходящие за рамки дозволенного.
Если б только мог он уничтожить эту аномалию, разрушающую его жизнь.
Говорят, лучший способ избавиться от страха — посмотреть ему в глаза. Лучший способ избавиться от соблазна — поддаться ему.
Сомкнув пальцы на шее юноши, болезненно сдавливая, не давая вздохнуть, Коджи впился в его губы грубым поцелуем, игнорируя распахнувшиеся в ужасе глаза парня и усилившееся с его стороны сопротивление.
Даже держа приличную дистанцию, Фуминори испытывал отвращение просто находясь в одном помещении с этими монстрами из гнилой зловонной плоти, и сейчас, чувствуя склизкую массу, вплотную прижавшуюся к нему, проникая отвратным влажным тонким щупальцем в его рот, он сомневался, что его разум выдержит это испытание. Он дёрнулся и попытался вырваться, ощутив скользящие по его спине сочащиеся слизью щупальца монстра, некогда бывшего его другом. Тонкие отростки пробрались под куртку и футболку, поглаживая живот и рёбра, заставляя парня вздрагивать в отвращении при каждом касании.
— Ты совсем свихнулся? — нервно выкрикнул Фуминори, когда монстр оставил его рот в покое. Мерзкий вкус, оставшийся на языке, вызывал тошноту, но парень сдерживался из последних сил, всё надеясь прикончить эту тварь, теперь уже и ради личной мести за пережитое только что издевательство.
— Единственный, кто тут свихнулся, так это ты, — ответил Коджи, до боли сжав запястья друга одной рукой и держа их над его головой. — Ты ведь что-то знаешь об исчезновении Оми. Может, ты и её убил? — Тоно сильнее стиснул руки друга, заставляя того поморщиться.
— Да не знаю я, — раздражённо ответил Сакисакэ, не решаясь поделиться с другом неожиданной догадкой о том, что, возможно, именно Оми и стала первым блюдом, от поедания которого он смог получить удовольствие впервые с тех пор, как лишился возможности без отвращения есть когда-то привычную ему пищу.
«Извини, что я съел твою девушку,» — Фуминори усмехнулся, понимая, сколь абсурдно и саркастично прозвучало бы такое извинение. Он готов был нервно рассмеяться, но внезапный болезненный удар кулаком по лицу, заставил вернуться в отвратительную реальность, ощущая металлический привкус крови на губах. Монстр сидел на нём, дрожа всей своей расплывчатой массой, и его щупальца крепко обвивались вокруг запястий парня, сжимая так сильно, что, казалось, треснут кости.
— Ублюдок, — процедил Сакисакэ, яростно глядя на чудовище. От очередного удара, пришедшегося по животу, он закашлялся, окропляя кровью белый снег.
Перевернув парня на живот, Коджи стиснул его руки за спиной в крепкой хватке, навалившись на него всем телом, игнорируя не прекращающиеся попытки сопротивления.
Безудержный гнев смешался с похотью, подавляемой на протяжении долгого времени, и сейчас, возможно, был лучший и единственный шанс выпустить эти чувства наружу и осуществить своё давнее порочное желание, а также заставить Фуминори ответить за всё, что он натворил. Да, верно, это будет всего лишь наказанием, ведь его заклятый друг заслужил такое обращение своими непростительными действиями. Это казалось таким хорошим оправданием. Таким удобным, что Тоно не хотел задуматься всерьёз, насколько верны его действия. Насколько оправданы.
Тяжёлый удар в спину, которым, как показалось Фуминори, Коджи сломал ему пару рёбер, усмирил его бесплодные попытки вырваться. Мучительная боль прошла по всему телу, и парень понимал, что дальше будет ещё больнее, но у него уже не осталось сил сопротивляться, когда Коджи расстегнул его джинсы, спуская их до колен вместе с нижним бельём.
Осторожно поглаживая узкие бёдра, не обращая внимания на сбивчивое дыхание и судорожный хрип парня, всё ещё пытающегося увернуться от неприятных, вызывающих дрожь омерзения, прикосновений, Коджи испытывал настоящую эйфорию, получая то, о чём так давно мечтал. Даже ледяной воздух, пробирающейся под одежду, казался чем-то незначительным по сравнению с жаром, проходящим по венам от долгожданной близости с тем, кого сейчас он ненавидел всем сердцем. Смочив пальцы слюной, он резко протолкнул их в неподготовленное тело, заставив Фуминори дёрнуться в попытке отстраниться от нежеланного вторжения, и закусить губу, сдерживая болезненный стон. Грубо двигая пальцами в его теле, медленно растягивая, Коджи получал какое-то садисткое удовольствие от понимания того, какие мучения приносит человеку, разрушившему его жизнь, и вид обессиленного Фуминори, дрожащего от страха и боли в его руках, приносил удовлетворение. Он хотел, чтобы Фуминори всем телом прочувствовал его страдания, чтобы молил о прощении. Хотел вернуть прежнего Фуминори, а не этого чёрствого, обезумевшего психопата, растоптавшего их дружбу, утянувшего Тоно в чёрную бездну вслед за собой.
Коджи сомневался, что и он сам сможет стать прежним, и наслаждение, что он испытал, с трудом протолкнув возбуждённый член в до боли тугое, горячее тело друга, лишь показывало неминуемые, жестокие изменения, сломавшие его личность. Его стон удовольствия смешался с агонизирующим криком Фуминори в единой адской какафонии.
Сакисакэ полагал, что лучше кого-либо знает, что такое ад, в конце концов, он пытался существовать в нём с того самого момента, как его восприятие исказилось, но когда монстр шарил своими мокрыми щупальцами по его коже, и когда он протолкнул в него свой толстый отросток, Фуминори понял, что лишь сейчас увидел преисподнюю во всей красе. Этот мерзкий отросток, по форме отличающейся от остальных щупалец монстра, рвано двигающейся в его теле, с каждым толчком причиняя невыносимую боль, по всей видимости был членом Коджи, догадался Сакисакэ, в отвращении морщась. Шипящие и булькающие звуки, издаваемые Тоно, врезались в уши, а каждое касание его щупалец вызывало желание отключиться от происходящего, потерять сознание или даже умереть, лишь бы только прекратить эту пытку. Царапая пальцами пульсирующую поверхность земли, как и всё вокруг, покрытую гнилыми, слегка подрагивающими, словно живыми, внутренностями, в попытках за что-то ухватиться, Фуминори жалел, что взял с собой только один нож, который сейчас был у Коджи. Весь тщательно проработанный план летел к чертям, и тот, кому полагалось сейчас подыхать на дне колодца, отчаянно вбивался в тело своего палача, вырывая беспомощные тихие стоны с его губ. И на земле не нашлось ничего, что можно было применить как оружие и убить монстра.
Каждый толчок вглубь его тела, заставлял содрогаться в агонии, сжимая зубы от бессилия, и когда влажное щупальце монстра обвилось вокруг его собственной плоти, несильно сжимая, поглаживая, а сам Коджи склонился к нему, шипя что-то неразборчивое, но судя по тону, презрительное, на ухо, Фуминори испытал желание плюнуть прямо в место, где когда-то располагалось лицо его друга, а лучше размозжить эту уродливую зловонную массу первым попавшимся камнем. Мысль о том, что его насилует его некогда лучший друг, казалась незначительной по сравнению с омерзением испытываемым при такой близости с уродливым чудовищем, напоминающем огромный бесформенный кусок гнилого мяса, источающий смрад. Даже пульсирующая боль, словно разрывающая всё его тело на части при каждом проникновении в него плоти этого монстра, казалось, глушилась отвращением, отвлекающим от этих мучительных ощущений. Сделав ещё несколько особенно глубоких, рваных движений, монстр содрогнулся всем своим уродливым телом. К горлу Фуминори подступила тошнота, когда он почувствовал горячую склизкую жидкость, разлившуюся в нём и медленно стекающую по внутренней стороне бёдер, когда чудовище с мерзким хлюпаньем вытащило из него свой опавший толстый отросток.
Коджи отстранился от парня, переводя дыхание, глядя пустым взглядом в серое небо, заволочённое тучами. Напряжение, скопившееся в нём, сменилось чувством полного опустошения, но обратив взгляд к Фуминори, всё ещё лежащему на снегу, запачканному кровью, он в ужасе распахнул глаза, поражаясь содеянному.
Едва поднявшись на дрожащих ногах, Сакисакэ облокотился руками о колодец, в который планировал сбросить своего друга. Его трясло, но даже в таком состоянии он быстро оделся, хоть пальцы дрожали и совсем не слушались его.
Этот запах гнилой плоти и отбросов, этот мерзкий смрад словно заключал его в свой кокон, а на теле всё ещё ощущалась слизь, оставленная монстром. Алый биомеханический ад кружился перед глазами, а в ушах звучали мерзкие звуки, издаваемые чудовищем. Коджи что-то говорил, но парень не мог разобрать его слов. Он не хотел ничего слышать и был бы рад перебить себе барабанные перепонки, лишь бы заткнуть этот отвратительный звук. Не в силах больше держаться, Фуминори упал на колени возле колодца. Его стошнило прямо на снег, и дрожь от пережитой боли и омерзения всё не унималась.
Видя его таким, Коджи охватила ненависть к себе. Каким бы психопатом не стал его друг, это не давало Тоно права поступать с ним столь зверским образом. Сейчас Коджи ничем не отличался от своего заклятого друга, и понимание собственной жестокости приводило в смятение. Извинения бессмысленны в такой ситуации, но Тоно больше всего хотел сейчас обнять Сакисакэ и раскаяться перед ним за содеянное, даже без малейшего шанса быть прощённым. Но ведь это Фуминори пытался убить его, почему же тогда он, Коджи, должен чувствовать вину перед ним? Он не мог найти ответ на этот вопрос, но и больше не чувствовал ненависти к парню, хоть желание прояснить ситуацию по-прежнему осталось.
— Прости, я… — произнёс Коджи, нерешительно дотронувшись до плеча Фуминори, но тот резко ударил его по руке и отпрянул, с паническим страхом глядя на Тоно.
— Не трогай меня! — выкрикнул он, оглядываясь вокруг, словно искал что-то. Коджи догадывался, что его друг ещё не отказался от идеи прикончить его в этом заброшенном месте.
— Я виноват, но давай просто спокойно поговорим! — повысил голос Коджи, надеясь достучаться до друга, хоть понимал, сколь бесплодны эти попытки.
Будучи в замешательстве, Тоно не знал что предпринять. Возможно, лучше всего было оставить Фуминори наедине с его безумием, сесть в машину и уехать отсюда подальше, но какая-то нелепая надежда вместе с чувством вины, заставляла парня оставаться на месте.
Странный хлюпающий звук раздавшийся за спиной, заставил Коджи вздрогнуть. Это хлюпанье напоминало звук мокрой тряпки, скользящей по полу. Тоно отчётливо чувствовал чьё-то присутствие за спиной, но страх, липким потом прошедший по телу, не давал ему обернуться. Он опёрся руками о землю, пытаясь подняться, но ощутил, как его ладонь, коснувшись снега, измазалась какой-то странной склизкой жидкостью, и посмотрев на свою руку, он обнаружил тёмно-зеленую слизь, покрывшую его пальцы. Такую же слизь он уже видел в доме Оюгая. И это осознание чего-то зловещего, что некогда было в том доме, с ванной, заполненной множеством обглоданных костей животных, ещё тогда повергло его в ужас. Но сейчас это что-то стояло прямо за его спиной.
Коджи не успел ничего сделать. Длинное щупальце обвило его шею, сильно сдавливая. И когда он увидел того, кто схватил его, это зрелище лишило его рассудка, и дикий крик сорвался с губ, прежде чем щупальце сломало ему шею и ожесточённо отбросило мёртвое тело в сторону.
Тихий жалобный плач донесся до ушей Фуминори, и парень, уже немного придя в себя, обернулся.
— Сайя…
Девушка плакала, глядя на него. Холодный ветер касался её хрупких обнажённых плеч, и Фуминори подумал, что стоит сейчас же укутать её в свою куртку, не дав окончательно продрогнуть. Но Сайя, казалось, не чувствовала холода, даже стоя в лёгком белом сарафане среди леса, занесённого снегом.
Возможно ли, что она видела всё случившееся?.. Ненароком пронеслась мысль, но Фуминори тут же отмёл её — если бы Сайя действительно стала свидетельницей произошедшего, то вмешалась бы куда раньше. И всё же, ему было стыдно смотреть ей в глаза после инцидента с Коджи. Словно этот случай слишком открыто показывал его слабость, и чувство унижения вместе со смятением въелись глубоко в душу, оставляя желание обернуть время вспять и переиграть всё случившееся.
Сайя подбежала к нему, и крепко обняв, прижалась к его груди, всё ещё тихо всхлипывая.
— Прости! Прости, если бы я вовремя пришла, если бы успела… этого бы не случилось… — она крепче стиснула своими тонкими пальчиками лацканы куртки возлюбленного.
Фуминори нежно погладил девушку по голове и подрагивающим узким плечикам, и накинув на неё куртку, сильнее прижал к себе, согревая своим теплом. Происходящее навевало определённые ассоциации, о которых и вовсе не хотелось вспоминать. Тогда он также плакал и винил себя за то, что не смог уберечь Сайю от того ублюдка Сузуми-сана, а сейчас они с Сайей словно бы поменялись ролями, но как и прежде разделяли друг с другом горечь.
— Всё в порядке, ты ни в чём не виновата. Ты молодец, Сайя, — Фуминори улыбнулся, после бросив взгляд на труп своего бывшего друга лежащий на земле. — Теперь наша проблема решена.
Автор: Шион-Они
Фендом: Saya no Uta
Пейринг: Коджи Тоно/Фуминори Сакисакэ
Рейтинг: NC 17
Жанр: Слэш, Драма, Даркфик
Предупреждение: Смерть основного персонажа, ООС, Насилие, Изнасилование, Кинк, Смена сущности, Элементы гета
Размер: Мини, 7 страниц, 1 часть
Статус: закончен
Описание: Безудержный гнев смешался с похотью, подавляемой на протяжении долгого времени, и сейчас, возможно, был лучший и единственный шанс выпустить эти чувства наружу и осуществить своё давнее порочное желание, а также заставить Фуминори ответить за всё, что он натворил. Да, верно, это будет всего лишь наказанием, ведь его заклятый друг заслужил такое обращение своими непростительными действиями.
читать дальшеЕсть рамки, за которые людям недозволенно переходить. Общество создало нормы, благодаря которым может поддерживаться порядок, и эти нормы нельзя нарушать, иначе весь мир захлестнёт хаос. По крайней мере, Тоно Коджи всегда придерживался таких взглядов.
Добропорядочный гражданин. Примерный студент. Верный друг. Такие привычные и вместе с тем сковывающие роли.
Он понял, что перешёл черту, уже когда осознал свои чувства, лишь самоконтролем спасая себя от непоправимой ошибки. Гомосексуализм всегда осуждался обществом, и если бы люди узнали о его влечении к своему лучшему другу, это нанесло бы ощутимый ущерб его репутации и могло разом перечеркнуть прежде размеренную, почти лишённую забот жизнь. Лучшим способом уберечь своё спокойствие, было найти девушку и избавиться от мешающей влюблённости, что он и сделал, вернув свою жизнь в прежнее русло.
Влечение к Фуминори было неправильным, недопустимым чувством, от которого Тоно с трудом избавился. Но парень продолжал вносить штрихи ненормальности в жизнь Коджи, словно намеренно подтачивая его изнутри. И неожиданные перемены в поведении Фуминори после его выписки из больницы, приводили Коджи в смятение и растерянность. Его отчуждение, леденящий душу холод, такая внезапная, явная ненависть не только к друзьям, но и, словно бы, ко всем людям. Этот парень казался пугающим незнакомцем, натянувшим личину его лучшего друга.
Тоно не хотел признавать, но и не мог отделаться от подозрения, что и внезапное исчезновение Оми могло быть как-то связано с Фуминори. Раньше подобные предположения показались бы ему полной нелепицей и он лишь посмеялся бы над собой, но после увиденного в доме Оюгая, все события складывались перед ним в непонятную, но тревожную мозаику, в которой его некогда лучший друг был главной деталью.
Но зачем Сакисакэ позвал его в это уединённое место в горах? Он действительно рассчитывал встретиться в этой горной хижине с профессором Оюгаем или же у поездки была совсем другая причина? «Оно далеко от любопытных глаз» — вспомнились ему слова Фуминори. Что-то подсказывало Коджи, что он зря согласился поехать сюда, и стоило вспомнить таинственную улыбку Фуминори, как неясная тревога всё сильнее просачивалась в сердце, вызывая желание тут же сесть за руль своего аккорда и покинуть это место. Лишь приобретённая с годами выдержка не позволяла ему пойти на этот шаг. Только ради предосторожности он оставил на автоответчике доктора Тамбо сообщение о своём местонахождении, хоть и не особо доверял этой женщине.
Фуминори холодно ухмыльнулся, крепко сжимая в ладони рукоять ножа. Это заброшенное место было идеальным для убийства и захоронения трупа. Маловероятно, что кто-то станет искать здесь окоченевшее тело Коджи. И хотя парень не представлял большой угрозы, Фуминори не мог оставить его в живых. От свидетелей принято избавляться, как и от любой помехи, грозящей из мелочи перерасти в серьёзную проблему. Он должен был защитить Сайю.
Как иронично в один миг лишиться всего, чем прежде дорожил. Моменты прошлого проносились перед глазами, как кадры из кинофильма, и сейчас казались чем-то нереальным, оставленным в той, другой жизни. Счастливой жизни, где были друзья, семья и нормальный мир, а не этот, источающий смрад гниющего мяса, ныне ежедневно предстающий перед ним.
Всё вокруг покрыто кусками гнилой плоти и подобием внутренних органов, словно бы сама реальность стала вывернутым наизнанку телом какого-то дохлого существа. Но человек чертовски живучее создание, ко всему может приспособиться при желании, даже к такой тошнотворной картине, напоминающей шизофреническое видение безумца.
Если бы не встреча с Сайей, он покончил бы с собой ещё в больнице, ещё когда впервые увидел мир, где теперь ему предстояло выживать. Только благодаря Сайе ему удалось смириться со всеми потерями. Только Сайя осталась с ним на руинах утраченного мира, и потеряв её, он действительно лишился бы всего.
Как странно, в прошлом он и подумать не мог, что когда-нибудь всерьёз решит убить своего лучшего друга, но сейчас, видя перед собой уродливого вонючего монстра, склонившегося над колодцем и издающего будоражащие кровь звуки, разговаривая с кем-то по телефону, Фуминори не чувствовал угрызений совести и не жалел о своём решении.
Отвлечённый разговором, Тоно не услышал, как Фуминори подошёл к нему, и был застигнут врасплох, когда парень, стиснув его руки за спиной, подтащил его ближе к колодцу и попытался столкнуть вниз. И хоть Сакисакэ уступал Коджи в физической силе, но движимый сумасшедшей решимостью, почти смог осуществить задуманное. Если бы Коджи вовремя не оттолкнул его, ловко развернувшись и ударив парня коленом в живот, то уже лежал бы на дне грязного колодца, встречая медленную гибель.
Фуминори опустился на колени, тяжело дыша, прижимая руки к ноющему от боли животу. Он догадывался, что избавиться от Коджи будет непросто и готовился к такому повороту событий, и всё же успел забыть силу ударов своего давнего друга.
— Как это понимать? — холодно процедил Тоно. — Ты что, пытался убить меня? — спрашивать о чём-то столь очевидном было глупо, но даже не смотря на все последние события, Коджи не мог поверить, что человек, с которым он в прошлом делил все беды и радости, которому безоговорочно доверял, попытается забрать его жизнь. Это было больше, чем предательство. Но даже у подобной жестокости должны были иметься причины, и он лишь хотел понять их, понять, что движет человеком, которого он когда-то любил, презирая себя за это чувство.
Коджи едва успел отскочить, когда прямо перед его лицом промелькнуло лезвие ножа, слегка задев щёку. Лишь ледяная ярость отражалась в глазах Сакисакэ, устремлённых к нему.
— Почему? — спросил Тоно, не отводя взгляда, чувствуя как к горлу подступает ком. Тревога сама собой отступила, уступив место горечи.
— Тебе нужна причина, чтобы умереть? — усмехнулся Фуминори, вновь нападая.
Каждая его атака была наполнена неудержимой ненавистью, как если бы парень видел перед собой не лучшего друга, а какое-то чудовище. Впрочем, так оно и было.
Друзья остались в мире, в который он уже не мог вернуться, перейдя за грань допустимого, избрав для себя замкнутую реальность, где есть место лишь для двоих. И существование Коджи несло угрозу той хрупкой нити надежды, оставшейся у Сакисакэ.
И когда Коджи выбил нож из его руки и повалил парня на промёрзшую землю, покрытую снегом, а сам склонился над уставшим противником, приставив лезвие к его горлу, и крепко придавливая своим весом, Фуминори лишь в ярости сжал зубы, едва сдерживая нарастающую панику. Уродливое чудовище, источая вонь, напоминающую смесь протухшей рыбы и гнилых кишок, нависло над ним, и его тяжёлая липкая масса испускала какое-то склизкое вещество, пропитывающее одежду парня.
На миг Коджи растерялся, заметив невероятный ужас в глазах заклятого друга. Этот взгляд, такой знакомый ещё с того дня, когда он впервые встретился с Фуминори в больнице после той злополучной аварии, унесшей жизнь его семьи. Если б Тоно мог понять этот взгляд. Если б мог увидеть всё его глазами. Но в этом случае он неминуемо лишился бы рассудка.
Все мысли смешались в водовороте, оставляя лишь опустошающий гнев.
Фуминори пытался убить его, и непременно сделал бы это. Возможно, Оми уже не было в живых, а Йо грозила страшная опасность. И всё по вине этого человека, судорожно дёргающегося под его телом в попытках вырваться. По вине человека, на протяжении многих лет не выходящего из его мыслей, из этих отвратительных грёз, приходящих в виде ночных кошмаров, от которых он просыпался со стояком, проклиная себя за желания, выходящие за рамки дозволенного.
Если б только мог он уничтожить эту аномалию, разрушающую его жизнь.
Говорят, лучший способ избавиться от страха — посмотреть ему в глаза. Лучший способ избавиться от соблазна — поддаться ему.
Сомкнув пальцы на шее юноши, болезненно сдавливая, не давая вздохнуть, Коджи впился в его губы грубым поцелуем, игнорируя распахнувшиеся в ужасе глаза парня и усилившееся с его стороны сопротивление.
Даже держа приличную дистанцию, Фуминори испытывал отвращение просто находясь в одном помещении с этими монстрами из гнилой зловонной плоти, и сейчас, чувствуя склизкую массу, вплотную прижавшуюся к нему, проникая отвратным влажным тонким щупальцем в его рот, он сомневался, что его разум выдержит это испытание. Он дёрнулся и попытался вырваться, ощутив скользящие по его спине сочащиеся слизью щупальца монстра, некогда бывшего его другом. Тонкие отростки пробрались под куртку и футболку, поглаживая живот и рёбра, заставляя парня вздрагивать в отвращении при каждом касании.
— Ты совсем свихнулся? — нервно выкрикнул Фуминори, когда монстр оставил его рот в покое. Мерзкий вкус, оставшийся на языке, вызывал тошноту, но парень сдерживался из последних сил, всё надеясь прикончить эту тварь, теперь уже и ради личной мести за пережитое только что издевательство.
— Единственный, кто тут свихнулся, так это ты, — ответил Коджи, до боли сжав запястья друга одной рукой и держа их над его головой. — Ты ведь что-то знаешь об исчезновении Оми. Может, ты и её убил? — Тоно сильнее стиснул руки друга, заставляя того поморщиться.
— Да не знаю я, — раздражённо ответил Сакисакэ, не решаясь поделиться с другом неожиданной догадкой о том, что, возможно, именно Оми и стала первым блюдом, от поедания которого он смог получить удовольствие впервые с тех пор, как лишился возможности без отвращения есть когда-то привычную ему пищу.
«Извини, что я съел твою девушку,» — Фуминори усмехнулся, понимая, сколь абсурдно и саркастично прозвучало бы такое извинение. Он готов был нервно рассмеяться, но внезапный болезненный удар кулаком по лицу, заставил вернуться в отвратительную реальность, ощущая металлический привкус крови на губах. Монстр сидел на нём, дрожа всей своей расплывчатой массой, и его щупальца крепко обвивались вокруг запястий парня, сжимая так сильно, что, казалось, треснут кости.
— Ублюдок, — процедил Сакисакэ, яростно глядя на чудовище. От очередного удара, пришедшегося по животу, он закашлялся, окропляя кровью белый снег.
Перевернув парня на живот, Коджи стиснул его руки за спиной в крепкой хватке, навалившись на него всем телом, игнорируя не прекращающиеся попытки сопротивления.
Безудержный гнев смешался с похотью, подавляемой на протяжении долгого времени, и сейчас, возможно, был лучший и единственный шанс выпустить эти чувства наружу и осуществить своё давнее порочное желание, а также заставить Фуминори ответить за всё, что он натворил. Да, верно, это будет всего лишь наказанием, ведь его заклятый друг заслужил такое обращение своими непростительными действиями. Это казалось таким хорошим оправданием. Таким удобным, что Тоно не хотел задуматься всерьёз, насколько верны его действия. Насколько оправданы.
Тяжёлый удар в спину, которым, как показалось Фуминори, Коджи сломал ему пару рёбер, усмирил его бесплодные попытки вырваться. Мучительная боль прошла по всему телу, и парень понимал, что дальше будет ещё больнее, но у него уже не осталось сил сопротивляться, когда Коджи расстегнул его джинсы, спуская их до колен вместе с нижним бельём.
Осторожно поглаживая узкие бёдра, не обращая внимания на сбивчивое дыхание и судорожный хрип парня, всё ещё пытающегося увернуться от неприятных, вызывающих дрожь омерзения, прикосновений, Коджи испытывал настоящую эйфорию, получая то, о чём так давно мечтал. Даже ледяной воздух, пробирающейся под одежду, казался чем-то незначительным по сравнению с жаром, проходящим по венам от долгожданной близости с тем, кого сейчас он ненавидел всем сердцем. Смочив пальцы слюной, он резко протолкнул их в неподготовленное тело, заставив Фуминори дёрнуться в попытке отстраниться от нежеланного вторжения, и закусить губу, сдерживая болезненный стон. Грубо двигая пальцами в его теле, медленно растягивая, Коджи получал какое-то садисткое удовольствие от понимания того, какие мучения приносит человеку, разрушившему его жизнь, и вид обессиленного Фуминори, дрожащего от страха и боли в его руках, приносил удовлетворение. Он хотел, чтобы Фуминори всем телом прочувствовал его страдания, чтобы молил о прощении. Хотел вернуть прежнего Фуминори, а не этого чёрствого, обезумевшего психопата, растоптавшего их дружбу, утянувшего Тоно в чёрную бездну вслед за собой.
Коджи сомневался, что и он сам сможет стать прежним, и наслаждение, что он испытал, с трудом протолкнув возбуждённый член в до боли тугое, горячее тело друга, лишь показывало неминуемые, жестокие изменения, сломавшие его личность. Его стон удовольствия смешался с агонизирующим криком Фуминори в единой адской какафонии.
Сакисакэ полагал, что лучше кого-либо знает, что такое ад, в конце концов, он пытался существовать в нём с того самого момента, как его восприятие исказилось, но когда монстр шарил своими мокрыми щупальцами по его коже, и когда он протолкнул в него свой толстый отросток, Фуминори понял, что лишь сейчас увидел преисподнюю во всей красе. Этот мерзкий отросток, по форме отличающейся от остальных щупалец монстра, рвано двигающейся в его теле, с каждым толчком причиняя невыносимую боль, по всей видимости был членом Коджи, догадался Сакисакэ, в отвращении морщась. Шипящие и булькающие звуки, издаваемые Тоно, врезались в уши, а каждое касание его щупалец вызывало желание отключиться от происходящего, потерять сознание или даже умереть, лишь бы только прекратить эту пытку. Царапая пальцами пульсирующую поверхность земли, как и всё вокруг, покрытую гнилыми, слегка подрагивающими, словно живыми, внутренностями, в попытках за что-то ухватиться, Фуминори жалел, что взял с собой только один нож, который сейчас был у Коджи. Весь тщательно проработанный план летел к чертям, и тот, кому полагалось сейчас подыхать на дне колодца, отчаянно вбивался в тело своего палача, вырывая беспомощные тихие стоны с его губ. И на земле не нашлось ничего, что можно было применить как оружие и убить монстра.
Каждый толчок вглубь его тела, заставлял содрогаться в агонии, сжимая зубы от бессилия, и когда влажное щупальце монстра обвилось вокруг его собственной плоти, несильно сжимая, поглаживая, а сам Коджи склонился к нему, шипя что-то неразборчивое, но судя по тону, презрительное, на ухо, Фуминори испытал желание плюнуть прямо в место, где когда-то располагалось лицо его друга, а лучше размозжить эту уродливую зловонную массу первым попавшимся камнем. Мысль о том, что его насилует его некогда лучший друг, казалась незначительной по сравнению с омерзением испытываемым при такой близости с уродливым чудовищем, напоминающем огромный бесформенный кусок гнилого мяса, источающий смрад. Даже пульсирующая боль, словно разрывающая всё его тело на части при каждом проникновении в него плоти этого монстра, казалось, глушилась отвращением, отвлекающим от этих мучительных ощущений. Сделав ещё несколько особенно глубоких, рваных движений, монстр содрогнулся всем своим уродливым телом. К горлу Фуминори подступила тошнота, когда он почувствовал горячую склизкую жидкость, разлившуюся в нём и медленно стекающую по внутренней стороне бёдер, когда чудовище с мерзким хлюпаньем вытащило из него свой опавший толстый отросток.
Коджи отстранился от парня, переводя дыхание, глядя пустым взглядом в серое небо, заволочённое тучами. Напряжение, скопившееся в нём, сменилось чувством полного опустошения, но обратив взгляд к Фуминори, всё ещё лежащему на снегу, запачканному кровью, он в ужасе распахнул глаза, поражаясь содеянному.
Едва поднявшись на дрожащих ногах, Сакисакэ облокотился руками о колодец, в который планировал сбросить своего друга. Его трясло, но даже в таком состоянии он быстро оделся, хоть пальцы дрожали и совсем не слушались его.
Этот запах гнилой плоти и отбросов, этот мерзкий смрад словно заключал его в свой кокон, а на теле всё ещё ощущалась слизь, оставленная монстром. Алый биомеханический ад кружился перед глазами, а в ушах звучали мерзкие звуки, издаваемые чудовищем. Коджи что-то говорил, но парень не мог разобрать его слов. Он не хотел ничего слышать и был бы рад перебить себе барабанные перепонки, лишь бы заткнуть этот отвратительный звук. Не в силах больше держаться, Фуминори упал на колени возле колодца. Его стошнило прямо на снег, и дрожь от пережитой боли и омерзения всё не унималась.
Видя его таким, Коджи охватила ненависть к себе. Каким бы психопатом не стал его друг, это не давало Тоно права поступать с ним столь зверским образом. Сейчас Коджи ничем не отличался от своего заклятого друга, и понимание собственной жестокости приводило в смятение. Извинения бессмысленны в такой ситуации, но Тоно больше всего хотел сейчас обнять Сакисакэ и раскаяться перед ним за содеянное, даже без малейшего шанса быть прощённым. Но ведь это Фуминори пытался убить его, почему же тогда он, Коджи, должен чувствовать вину перед ним? Он не мог найти ответ на этот вопрос, но и больше не чувствовал ненависти к парню, хоть желание прояснить ситуацию по-прежнему осталось.
— Прости, я… — произнёс Коджи, нерешительно дотронувшись до плеча Фуминори, но тот резко ударил его по руке и отпрянул, с паническим страхом глядя на Тоно.
— Не трогай меня! — выкрикнул он, оглядываясь вокруг, словно искал что-то. Коджи догадывался, что его друг ещё не отказался от идеи прикончить его в этом заброшенном месте.
— Я виноват, но давай просто спокойно поговорим! — повысил голос Коджи, надеясь достучаться до друга, хоть понимал, сколь бесплодны эти попытки.
Будучи в замешательстве, Тоно не знал что предпринять. Возможно, лучше всего было оставить Фуминори наедине с его безумием, сесть в машину и уехать отсюда подальше, но какая-то нелепая надежда вместе с чувством вины, заставляла парня оставаться на месте.
Странный хлюпающий звук раздавшийся за спиной, заставил Коджи вздрогнуть. Это хлюпанье напоминало звук мокрой тряпки, скользящей по полу. Тоно отчётливо чувствовал чьё-то присутствие за спиной, но страх, липким потом прошедший по телу, не давал ему обернуться. Он опёрся руками о землю, пытаясь подняться, но ощутил, как его ладонь, коснувшись снега, измазалась какой-то странной склизкой жидкостью, и посмотрев на свою руку, он обнаружил тёмно-зеленую слизь, покрывшую его пальцы. Такую же слизь он уже видел в доме Оюгая. И это осознание чего-то зловещего, что некогда было в том доме, с ванной, заполненной множеством обглоданных костей животных, ещё тогда повергло его в ужас. Но сейчас это что-то стояло прямо за его спиной.
Коджи не успел ничего сделать. Длинное щупальце обвило его шею, сильно сдавливая. И когда он увидел того, кто схватил его, это зрелище лишило его рассудка, и дикий крик сорвался с губ, прежде чем щупальце сломало ему шею и ожесточённо отбросило мёртвое тело в сторону.
Тихий жалобный плач донесся до ушей Фуминори, и парень, уже немного придя в себя, обернулся.
— Сайя…
Девушка плакала, глядя на него. Холодный ветер касался её хрупких обнажённых плеч, и Фуминори подумал, что стоит сейчас же укутать её в свою куртку, не дав окончательно продрогнуть. Но Сайя, казалось, не чувствовала холода, даже стоя в лёгком белом сарафане среди леса, занесённого снегом.
Возможно ли, что она видела всё случившееся?.. Ненароком пронеслась мысль, но Фуминори тут же отмёл её — если бы Сайя действительно стала свидетельницей произошедшего, то вмешалась бы куда раньше. И всё же, ему было стыдно смотреть ей в глаза после инцидента с Коджи. Словно этот случай слишком открыто показывал его слабость, и чувство унижения вместе со смятением въелись глубоко в душу, оставляя желание обернуть время вспять и переиграть всё случившееся.
Сайя подбежала к нему, и крепко обняв, прижалась к его груди, всё ещё тихо всхлипывая.
— Прости! Прости, если бы я вовремя пришла, если бы успела… этого бы не случилось… — она крепче стиснула своими тонкими пальчиками лацканы куртки возлюбленного.
Фуминори нежно погладил девушку по голове и подрагивающим узким плечикам, и накинув на неё куртку, сильнее прижал к себе, согревая своим теплом. Происходящее навевало определённые ассоциации, о которых и вовсе не хотелось вспоминать. Тогда он также плакал и винил себя за то, что не смог уберечь Сайю от того ублюдка Сузуми-сана, а сейчас они с Сайей словно бы поменялись ролями, но как и прежде разделяли друг с другом горечь.
— Всё в порядке, ты ни в чём не виновата. Ты молодец, Сайя, — Фуминори улыбнулся, после бросив взгляд на труп своего бывшего друга лежащий на земле. — Теперь наша проблема решена.
@темы: saya no uta, фанфикшн